ЛАНДШАФТ В ЗЕРКАЛЕ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Е.Ю. Колбовский
Ярославский государственный педагогический университет,
Естественно-географический факультет
kolbowsky@mail.ru
скачать
доклад в формате Word
1.
Метафизика ландшафта. Становление русского провинциального ландшафта
- исторический процесс, который может быть представлен как окультуривание
пространства обитания. Воздействуя на природу, человек воспроизводит
культурный ландшафт (КЛ) как символ, выражающий его чувства,
убеждения и ценности, следовательно история КЛ есть история
одухотворения, или, по Георгию Гачеву, "одомашнивания"
этносом приданного ему "варианта природы".
Согласно исследовательской гипотезе, принятой в этой работе,
ландшафт становится феноменом культуры по мере накопления в
нем совокупности негэнтропийных черт - признаков освоенности,
структурированности, осмысленности. Накопление признаков освоенности
происходит постепенно, но в конце концов возникает такой момент,
когда сумма изменений, произведенных человеком в ландшафте,
далеко превышает утилитарные нужды "полезности" и
удобства: созданный избыток энергии и информации переходит в
новое качество, создавая метафизику ландшафта, которая впоследствии
приобретает самодовлеющее непреходящее значение, и задает дальнейший
вектор развития рукотворной природы.
Метафизика ландшафта и есть его "дух", "образ"
(по-польски ландшафт - "крайобраз"), состоящий из
множества символов, запечатленных в искусстве, живописи, народном
фольклоре.
Всякий ли антропогенный ландшафт можно считать культурным? На
наш взгляд, человек как преобразующая сила окультуривал ландшафт
повсюду, где увеличивал его разнообразие, повышал негэнтропию,
сложность и мозаичность местности, создавая тот самый излишек
энергии, который и переходил в новое качество - образ. Если
осваивая пространство человек открывал скрытую в кажущемся хаосе
природы закономерность, ему неизбежно открывалась ее красота.
"Возделывать землю не значит злоупотреблять ею, истощать
и разрушать ее, а значить улучшать ее, вводить в большую силу
и полноту бытия" - писал Дмитрий Лихачев.
Давно известно, что этнически укорененный ("национальный")
сельский пейзаж любой страны чрезвычайно красив. Герберт Спенсер
трактовал красоту сельских видов как "забытую полезность",
ссылаясь на то вроде бы верное наблюдение, что утилитарные объекты
из прошлых эпох становятся эстетическими в последующих. Однако
этого явно недостаточно.
Мы не признаем красивым объект, лишенный внутренней организации.
Необходимо чтобы сам субъект (в нашем случае - субъект освоения)
обнаружил, открыл закономерность в кажущемся хаосе природы.
Красота буреломного таежного леса Северной Евразии для наблюдателя,
помещенного вовнутрь, весьма относительна - хотя бы потому,
что ее невозможно увидеть: обзор затруднен, горизонт закрыт,
нет переднего, среднего, дальнего плана - на Руси такой ландшафт
называли "пустынью".
Вторжение в девственную тайгу неслучайно начиналось с рек, движение
по водной глади которых, позволяло отодвинуться от стены леса
и выбрать локусы приложения усилий. Человек расчищал пространство
девственной природы, освобождая "материк земли" (выражение
ярославского землемера XVII века) - сначала мысы и стрелки рек,
площадки пойм, потом надпойменные террасы, вершины холмов и
склоны. Освоение ландшафта с самого начала помимо утилитарных
решало эстетические задачи, и потому может быть определено как
визуальное раскрытие и организация ландшафта.
Специалисты по биологии восприятия пришли к выводу, что рисуя
картину художник извлекает из окружения структуру, которая уменьшает.
В этом смысле фрагменты "дикой" природы как правило
избыточны (эту избыточность можно описать в понятиях структурной
избыточности в смысле теории Шеннона).
Таким образом, окультуривание ландшафта есть творческое его
освоение. Обнаружение красоты в окружающем нас мире - явление
вторичное по отношению к творческим способностям человека. Подобно
тому, как скульптор выводит форму из камня, "отсекая все
лишнее", люди усиливали, подчеркивали природный потенциал
ландшафта, прорубая непроходимые "непроглядные" (этимология
слова!) буреломные заросли дремучего леса и создавая "прозоры",
раскрывая высокий уступ над озером, стрелку на слиянии двух
рек, углубляя протоку между двумя озерами, наращивая плодородный
горизонт - короче, "вводя природу в большую силу".
2. Культурный ландшафт как социальное пространство. Места в
ландшафте - основные элементы жизненного пространства, а их
композиция складывается из той смысловой и эмоциональной нагрузки,
которой они номинированы.
Культурный ландшафт, в котором мы обитаем, является социально
обозначенным и сконструированным, посредством занесения социальных
реальностей в физический мир. Таким образом, культурный ландшафт
- способ присвоения, социальной организации и структурирования
пространства обитания. В этом аспекте КЛ выступает как социальное
пространство, выражающее формы существования различных пространственно-временных
отношений - так называемых "хронотопов", в рамках
которых реализовались совершенно различные модели освоения,
в свою очередь вызывали к жизни и разные типы КЛ. Хронотопы
тоталитарных эпох в разных странах обнаруживают известную параллель:
силовой подход к социуму, оборачивается силовым подходом к природе
- освоение пространства выражается в его покорении, захвате,
"застолблении". При этом возникает столь характерная
для империй новая организация пространства с сакральным "ухоженным"
центром и эксплуатируемой, разваленной периферией.
Имперское освоение всегда и повсюду, в любых хронотопах уничтожало
этнически укорененные типы КЛ, превращая пространство в "территорию"
- некий субстрат для развертывания сугубо сырьевой деятельности
с неизменно негативными катастрофическими последствиями. Подобной
участи не избежал и русский сельский провинциальный ландшафт,
который в начале XX века был представлен убогим, отсталым, (т.е.,
был намеренно и осознанно "обнулен"), а потом освоен
заново как территория ("целина"), при этом многие
его элементы подверглись уничтожению.
Следовательно, не только различие в природных условиях разных
эпох освоения, но и социальные ("стилевые особенности")
организации проработки пространства могли влиять (и влияли)
на пространственную мозаику культурного и природного ландшафта.
В этом - очевидное и бесспорное влияние метафизики ландшафта
на его физику - структуру и функционирование.
3. Ландшафтный код и ландшафтные образы. Если рукотворный ландшафт
есть произведение культуры, а культура, как известно, создает
различные коды, в том числе, коды предметно-пространственной
среды, то следовательно можно и должно говорить об особом "ландшафтном"
коде -В этом смысле культурный ландшафт - выразительно говорящее
бытие. Лес и луг, поле и тропа, речка и мельница - все это знаки
ландшафтного кода, сообщения "пространственного текста",
в каждом из которых, таятся смысловые сокровища. Своеобразие
и сложность и ландшафтного кода заключается в том, что Целостные
ландшафтные образы формируются не столько набором элементов,
сколько метрическими соотношениями между ними, воспроизведение
которых и создает "иконичность" ландшафта: "сообщение"
создается помещением значимой формы на определенное место.
Ландшафтная символика возникает из ландшафтных образов. Сам
по себе ландшафт воспринимается через совокупность увиденных
с разных точек "картинок", прочтение которых требует
владения особым символическим кодом и основано на действии слабо
осознаваемого человеком механизма пространственного синтеза,
связанного со способностью образов представлять информацию в
целостной, мгновенно схватываемой форме. Ландшафтные образы
("омут", "на распутье", "среди долины
ровныя", "у озера", "над вечным покоем",
"три тополя на Плющихе") - это посредники между чувственными
явлениями и духовным содержанием в культуре данной цивилизации,
центры, вокруг которых группируются образы других модальностей;
в этом - исключительность роли ландшафтных символов для познания
вообще.
4. Ландшафтные символы: функция конструирования символической
образности в культуре. Ландшафтные образы и сопутствующие им
символы зарождаются и эволюционируют вместе с культурой эпохи.
Процесс возникновения ландшафтных символов и наполнения их новым
смыслом проходит несколько стадий, связанных с этапами конструирования
символики национального макрокосма. мифологическую, теоцентричную
антропоцентричную..И только на антропоцентричной стадии, совпавшей
с оформлением и расцветом рукотворной природы ландшафтные символы
находят отражение в живописи, и на полотнах художников впервые
появляется, наконец, полноценный пейзаж - образ сельской местности,
собственно "landschafts".
В данной конкретной культуре конструирование символической образности
проходит ряд общих стадий: схематизацию - вычленение крутого
берега реки из всех прочих, конвенциализацию - закрепление кодового
значения - "яр", и наделение значащими деталями (крутизна,
обзор, значительность), наконец - рождение матрицы кругов смысла
- "Вдоль крутых берегов, Волга-речка течет...".
Смерти ландшафтного символа предшествует предварительное его
обесценивание, реализующееся посредством превращения символа
в знак. Символ как бы теряет присущую ему смысловую и эмоциональную
нагрузку, одновременно с этим носители культуры - субъекты восприятия
- утрачивают способность пользоваться ландшафтным кодом. В наше
время функцию омертвления ландшафтных образов "с успехом"
выполняет массовая культура и телереклама: индустриальная стилизация
символов сначала превращает их в знак, а уже последующее тиражирование
сопровождается окончательной утратой даже того, смыслового "сухого"
остатка, которой первоначально был в них заложен.
История развития всякой культуры опирается на идею гармонизации
сосуществования человека с окружающей средой. Для реализации
этой идеи культура вырабатывает традиции - в том числе традиции
жизни в ландшафте, содержащие три аспекта: смысловой - ибо являются
отражением обобщенных взглядов на мир; духовный - так как несут
в себе нравственно-этическую концепцию, поведенческий - ибо
формируют этическую парадигму. Этим трем аспектам соответствуют
три функции ландшафтных символов - мировоззренческая, коммутационная,
регулятивная. При переходе общества из одного состояния в другое
включается особый "механизм" передачи культурных традиций
и осуществляется как бы наполнение символов новым содержанием
- в противном случае происходит утрата норм жизни в ландшафте,
что и произошло в советской культуре середине XX столетия.
5. Культурный ландшафт как национальный пейзаж. С представлением
о ландшафтном коде тесно связана идея изобразительного языка.
Поскольку картина передает не только сходство с ландшафтом (пейзаж
как факт-видимость), но и представление о нем (пейзаж как образ
и идеал), то через пейзажную живопись мы можем выяснить, каким
видели и представляли ландшафт "обитатели" разных
культур и хронотопов, - в этом плане история пейзажной живописи
- это история открытия (и одновременно - окультуривания-очеловечивания)
ландшафта и конструирования ландшафтных образов.
Развитие пейзажного жанра шло параллельно с оформлением культурного
ландшафта, и закономерно, что сельский пейзаж начинался с изображения
искусственных сооружений в ландшафте, Чем больше признаков рукотворной
природы заключал в себе ландшафт, тем пристальней вглядывался
в него художник, тем более разнообразным и сложным становился
изобразительный (и одновременно - ландшафтный!) код.
Анализируя пейзажную живопись прошлого в хронологическом порядке
мы обнаруживаем существование своеобразного цикла в развитии
жанра, повторившегося с различными вариациями в разных странах.
Внутренним механизмом, направляющим эволюцию жанра было постоянное
усложнение восприятия человеком ландшафта, вычленение в нем
новых черт и обогащение способов передачи этих черт на холсте.
Овладение средствами передачи реального ландшафта неизменно
вело к стилизации и поэтизации, т.е., к созданию образа, что
фактически выражалось в появлении идеального пейзажа (сначала
- "итальянского", чуть позже - "фламандского",
"английского", а затем и "русского"). Однако,
однажды появившись, ландшафтные символы способствовали выработке
образного языка, который позволял уже обратиться к пейзажу как
средству воплощения чувств и идей, настроений, при этом собственно
копирование природы обесценивается ("голая техника").
Другими словами, эмоциональная интерпретация ландшафта (еще
одна ступень на пути его очеловечивания) позволявшая выражать
внутреннее состояния и переживания человека, становится возможной
лишь после создания художественного языка изобразительных средств.
Таким образом, визуальные открытия и новое мировосприятие позволяют
запечатлеть ландшафт по-новому, с большей силой реальности,
и с иным смысловым наполнением, что после закрепления в традициях
художественного изображения приводит к выработке нового изобразительного
кода и языка, который в свою очередь служит для выражения уже
более абстрактных чувств и идей в "идеальных" и "драматических"
пейзажах. Закономерно, что идеальный пейзаж, разрабатывающийся
в рамках каждого такого цикла выполнял знаково-деятельностную
фукцию, ибо служил образцом для подражания и, что еще важнее
- для создания новых реальных рукотворных ландшафтов.
Деятельностная функция идеального пейзажа для нас особенно интересна,
ибо именно метафизика идеального пейзажа стимулировала первые
сознательные попытки создания эстетически во вкусе времени оформленного
ландшафта в России.
Ландшафтные символы несут в себе идеал и ценности культуры,
им свойственна способность предвосхищать цель - телеологичность
. Если вся культура - это метаинформация, наследственная память
коллектива, то КЛ - часть этой памяти, задающая нормы и способы
действия человека в природе. В КЛ любой эпохи заложен образ
идеальной природы, который служил средством передачи идеальных
целей от человека к человеку, от общины к общине; от поколения
к поколению. Поэтому - культура, утратившая свои символы обречена...
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Остальные материалы раздела:
1. Исаченко Г.А. Культурный
ландшафт как объект дискуссии.
3. Колбовский Е.Ю.Морозова В.В. Ландшафт и хронотоп: история
освоения территории и становление культурного ландшафта.
4. Коломейцева О.В. Культурный ландшафт
российского города.
5. Красовская Т.М. К вопросу классификации
культурных ландшафтов севера России.
